Пастухов: «Передоз войны для него крайне опасен»

– Человек наделен свободой воли, в том числе – в критических ситуациях, – пишет Владимир Пастухов. – Он, например, может перед лицом неотвратимой угрозы выбрать алгоритм самопожертвования вместо алгоритма спасения, и таким образом сделать бесполезным любой рациональный прогноз. Но коридоры возможного, внутри которых человеку предстоит сделать свой свободный выбор, мы определять можем, поскольку рамки возможного заданы объективно сопровождающими этот выбор обстоятельствами.

По указанной причине я не берусь предсказать, какой выбор сделает Зеленский по итогам переговоров в Вашингтоне, но готов приблизительно описать те обстоятельства, которые будут влиять на выбор Путина, когда Уиткофф привезет согласованные с Украиной условия мира в Москву.

 Часть первая. Обстоятельства Путина

1. Путину в целом война выгодна, но только в фоновом режиме, именно как «спецоперация», то есть пока она действует как политический допинг. Но передоз войны для него крайне опасен, так как это кратчайший путь к смене политической парадигмы и революционной ситуации.

2. Мнение о том, что Путин при любых условиях будет стремиться продолжить войну, скорее всего, ошибочно. Отнюдь не при любых, а только при тех, которые делают выход из войны более опасным для сохранения его власти, чем продолжение войны.

3. Точкой консенсуса (который не может быть неизвестен Путину) является мнение, что до критической отметки, когда война из политического допинга превращается в политический яд, у России остается в запасе еще около полутора лет. Но Трамп способен существенно сократить этот срок, если действительно этого захочет. Это создает для Путина определенные стимулы не затягивать процесс выхода из войны, чтобы не пропустить «окно возможностей», предоставленное Трампом здесь и сейчас.

4. Путин в своих решениях склонен больше полагаться на собственную интуицию, чем на чужой расчет. Hа интуитивном уровне он достаточно хорошо чувствует, где именно пролегает та невидимая граница, которая отделяет войну стабилизирующую от войны разрушающей. Он будет играть в казино, пока есть монеты в кармане, но постарается выйти из игры и прекратить войну чуть раньше, чем война пересечет указанную границу.

5. Но есть одно существенное ограничение. Путин также понимает, что «неловкий мир», – то есть мир, который может трактоваться как поражение, – является еще большим дестабилизирующим фактором, чем война. Поэтому он готов будет прекратить войну только в том случае, если получит возможность представить прекращение войны как победу.

6. Если предложение окажется строго на пересечении этих двух линий, то вероятность прекращения войны в ближайшее время очень высока. Если хотя бы по одной из осей предложение уйдет в сторону, Путин тоже вильнет. Поэтому исход переговоров в Москве во многом будет зависеть от точности выстрела Уиткоффа.

Часть вторая. Реакция Путина

1. Путин не отступит от требования передачи ему «незавоеванных территорий», поскольку для него исполнение этого требования является страховкой от последствий «разрушительного мира». Разделение по линии фронта – это не победа, а остановка войны, за которую Путин будет подвержен остракизму именно в той среде, которая является в России его политической подушкой безопасности. Передача еще не завоеванных земель является для него символом победы, с помощью которого он будет торговать прекращением войны внутри страны.

2. В то же время Путин под давлением созданных Трампом «обстоятельств» готов будет пойти на «асимметричные уступки», которые могут помочь Зеленскому «продать» прекращение войны ценой уступки территорий в Украине. Скорее всего, этим асимметричным шагом будет символическая уступка других территорий, которая будет в России представлена как несущественная, а в Украине – как существенная.

3. При этом главной уступкой Путина станет не эта символическая и очень важная в психологическом плане для украинцев хитрость, а реальный отказ от первоначальных целей войны – установление над всей Украиной российского протектората по беларускому и грузинскому сценариям.

Единственной, но при этом самой действенной гарантией этой уступки станет сохранение за Украиной права иметь полноценную армию (а других и не надо, потому что все, что сверх того, – от лукавого).

4. Анонимный комментатор в Youtube остроумно заметил по этому поводу, цитируя кого-то из классиков: когда они поняли, что не могут достигнуть победы, они решили объявить победой достигнутое. Это и есть реально возможная линия прекращения огня на этой войне. Но у такой «победы от достигнутого» есть своя цена – ей нужна страховка.

5. Условия «страхования» были озвучены Путиным в Бишкеке. Это юридическое «поручительство» так называемых «великих держав» – Путин в этом смысле застрял в XIX веке. При этом круг этих «равновеликих» не уточняется.

В зависимости от того, насколько велико будет давление на Путина, этот круг может быть максимально широким вплоть до полного состава участников какого-нибудь Венского конгресса или свестись к единоличной подписи Трампа.

6. Путин не согласится на прекращение огня в рамках двустороннего соглашения с Зеленским ни при каких условиях, кроме реального поражения на фронте, но в вопросе формы гарантий со стороны США и Европы может быть гибким.

В принципе, эти гарантии решают для него троякую задачу: усиливают эффект победы внутри страны, страхуют на случай, если Украина попытается в будущем решить вопрос силой, позволяют выйти из режима санкций, что является важнейшей самостоятельной задачей и отвечает интересам большинства элит.

Часть третья. Резюме

Инвентаризация обстоятельств, в которых оказался Путин, и изучение спектра его возможных реакций позволяет мне рискнуть и сделать несколько предположений:

1. Путин не блефует, а действительно готов к прекращению войны на своих условиях (побаловался – хватит). При благоприятных обстоятельствах достигнутый мир может быть достаточно устойчивым. Тем не менее, Путин не находится в позиции человека, которому нужен мир любой ценой, поэтому пока он готов прекратить войну только на устраивающих его условиях.

2. Условия этого мира будут несправедливы, унизительны для Украины и оскорбительны для Европы. Однако они будут существенно менее несправедливыми, унизительными и оскорбительными, чем условия парафированного весной 2022 года Стамбульского соглашения.

3. Стоила ли эта разница тех сотен тысяч жизней украинских солдат, которыми она была оплачена, – вопрос, который будет десятилетиями дискутироваться в Украине. На мой взгляд – да, если считать целью этой войны не частности, а сохранение украинского государственного проекта как идеи.

4. В настоящий момент образовалось второе с начала войны России против Украины реальное окно возможностей для ее прекращения. Именно сейчас ситуация, наконец, снова соответствует формуле мира, которую я предложил в дискуссии с Венедиктовым в марте 2022 года: мир наступит тогда, когда для руководства как России, так и Украины политическая цена продолжения войны окажется выше цены заключения мира.

5. Нет никаких оснований полагать, что стороны воспользуются возникшим окном возможностей, но можно с уверенностью утверждать, что оно в данный момент у них есть. То есть вопрос мира находится сейчас в плоскости политической воли.

6. Если параметры мира не удастся состыковать, война продолжится до возникновения следующего окна возможностей, срок появления которого угадать практически невозможно.

В этом случае события могут развиваться классически по одному из трех сценариев: положение сторон останется неизменным, ресурсы России для продолжения войны будут исчерпаны и Россия согласится на более приемлемые для Украины условия, ресурсы Украины для оказания сопротивления будут исчерпаны и она вынуждена будет принять еще более жесткие условия прекращения войны.

7. Я не военный и не экономический эксперт, чтобы оценить сравнительную вероятность этих сценариев, и поэтому оставляю этот прогноз в зоне ответственности читателей.